В каком году менялись деньги в ссср: Денежная реформа 1961 г. | Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина

«Там люди тупо зарабатывали деньги» 30 лет назад в СССР исчез комсомол. Как его уничтожили ложь и жажда наживы?: Общество: Россия: Lenta.ru

Ровно 30 лет назад не стало ВЛКСМ — комсомола, младшего брата Коммунистической партии СССР. Это решение было принято на чрезвычайном съезде в Москве 27-28 сентября 1991 года. Участникам предстояло решить только один вопрос — «О судьбе ВЛКСМ», и итогом стал самороспуск влиятельной структуры, которую многие считают кузницей кадров не только в советском бюрократическом аппарате, но и в российском бизнесе. Как комсомольцы приняли распад организации, кто использовал комсомол для наживы и как исчезновение ВЛКСМ стало еще одним шагом к развалу Союза? Об этом «Лента.ру» спросила бывших комсомольцев.

***

Комсомол был распущен, несмотря на протесты у гостиницы «Орленок», где проходил XXII чрезвычайный съезд ВЛКСМ. Выступая с докладом, первый секретарь ЦК Союза молодежи Владимир Зюкин заявил: «Старая система разрушена, и вместе с ней из политического бытия должна уйти и организация, которая была элементом системы. Существование комсомола даже в новых одеждах объективно невозможно».

Впервые в зале заседаний не было ни орденов, ни белого бюста Ленина на сцене, ни традиционного пионерского приветствия.

Недвижимая собственность ВЛКСМ передавалась на баланс предприятия «Содружество-91» для совместного использования трудовыми коллективами предприятий. Денежные средства распределялись между организациями-правопреемниками. Аппарат Центрального комитета упразднялся.

Съезд принял Соглашение о создании Координационного совета, которому поручалось в течение 10 месяцев провести переговорный процесс о сотрудничестве между молодежными организациями независимых государств, чтобы, если получится, создать межреспубликанскую молодежную структуру. Но дальше заявлений дело не пошло.

Комсомольцы у трактора, подаренного Лениным. 1922 год

Фото: РИА Новости

«Свернули шею КПСС и ВЛКСМ. Правда, полки товарами от этого не наполнились»

Андрей Самсонов, руководитель испытательной лаборатории «Роскосмоса». В комсомоле — с 1978 по 1991 год:

— В партию я не вступал, а из комсомола не выходил. Поэтому до сих пор в нем состою. Принимали меня еще в школе, когда пионерские галстуки менялись на комсомольские значки. Сначала брали лучших по принципу успеваемости. В нашей партии было четыре человека. Все остальные подтянулись уже потом.

В самом конце 1970-х быть в комсомоле еще считалось круто. Присутствовала иллюзия увлеченности. «Дайте трудное дело! Дайте дело такое, чтобы сердце горело и не знало покоя!» Хорошо помню ощущение избранности. Требовалось произнести клятву. Формальный атрибут, конечно, но немножко завораживало. Идеология в ту пору была связана с военной тематикой. Писали сочинения про Олега Кошевого и «Молодую гвардию», трудились в стройотрядах. Сам я участвовал в строительстве Саяно-Шушенской ГЭС. Все это несло в себе привлекательную окраску ВЛКСМ. Считаю, лозунги в те годы были правильные. Направляли на созидание. Комсомольцы тогда котировались. Имелись и преимущества. Без членства в ВЛКСМ практически невозможно было поступить в институт.

В 1980-е все уже больше превратилось в формальность. Особых мероприятий не проводили, но главное — наметился уход от романтических идей. По инерции делали какую-то организованную работу вроде уборки лыжной трассы. Формальное отношение ко всему было связано с застоем. Не стояло больших задач. Когда страна стала рассыпаться, посыпалась и идеология. Марксизм-ленинизм еще изучался в институтах, но чисто формально: убеждений и веры комсомольцам не добавлял. Все переориентировались на получение прибыли.

В 1989-1990 годах мы отрабатывали днем, а вечером ехали на шабашки. Официально это называлось НТТМ — Центры научно-технического творчества молодежи. В кооперативах собирались серьезные бородатые мужики, а послевузовская молодежь — в НТТМ. С нами заключали договоры, был счет, на который переводили деньги. Там можно было неплохо заработать, тем более на основном месте уже начались задержки. Но все это касалось небольшой группы комсомольских активистов. Основная же масса была инертной: «Хоть горшком назови, только в печь не сажай».

Критическим моментом стал 1991 год. Поднялся невообразимый шум. Перестройка дала возможность говорить открыто. Гласность, которую Горбачев считал своим достижением, больно ударила по самому Горбачеву. Народ уже вовсю бедствовал. Кричали: «Наш Ельцин, наш Ельцин!» Ельцина тогда превозносили, видели в нем спасение.

Вместе с тем нужно было найти врага, виновного в обнищании людей и других проблемах. Кто во всем виноват? Партия!

30 лет назад партийное движение всем осточертело. И комсомол, прихвостни, — тоже. Поэтому они пошли под раздачу. Сколько было массовых выходов, когда демонстративно рвали или жгли членские билеты! Когда свернули шею КПСС, это автоматически произошло и с ВЛКСМ.

Михаил Горбачев на встрече с делегатами XXI съезда ВЛКСМ. 1990 год

Фото: Юрий Абрамочкин / РИА Новости

Правда, полки товарами от этого не наполнились. И через некоторое время народ начал хаять уже Ельцина.

Мало кто обратил внимание на последний съезд ВЛКСМ в Москве. Комсомол ушел тихо. Повторюсь, он был придатком партии и без нее существовать, естественно, не мог.

Руководители комсомола — шустрые энергичные люди с подвешенным языком — остались у руля и после распада СССР. Они быстро сориентировались, перешли на новые рельсы. Началась дележка больших государственных средств. Те, кто первыми оказались у кормушки при переделе собственности, стали новоиспеченными капиталистами-миллионерами.

«В квартире у нее стенка заграничная, холодильник финский»

Татьяна Бойко, бывший инструктор идеологического отдела райкома КПСС Баганского района:

— Что система разваливается, что происходит что-то не то, я поняла, когда пошла в райком партии в 1988 году. До этого я была рядовым коммунистом. Для меня партийные собрания были событием важным, не для галочки, чем-то реальным — вот, мы собираемся, обсуждаем производственные вопросы, а потом бегаем к директору и требуем что-то там улучшить и оптимизировать в рабочем процессе.

А когда я пошла работать в райком партии, меньше чем через год я начала понимать, как все это устроено. Честно скажу, это меня поразило. Так как я работала инструктором в идеологическом отделе, за мной были закреплены несколько партийных организаций — таков был порядок. Организации очень положительные: наш отдел внутренних дел, райпо (это по торговле), а третья партийная организация — один из наших совхозов.

Когда стало нужно, я поехала на свое первое партийное собрание, как представительница райкома. Люди на нем обсуждали вопрос о том, когда закончится очковтирательство, когда в хозяйстве числится на бумаге 100 коров, а реально их 120. Это так называемые «коровы-батрачки» — они и до сих пор есть, — которых нигде не показывают, но их надои потом «сбрасывают» в общее количество и делят на официально числящееся поголовье, и благодаря этому получается, что растут надои.

Народ шумел и обличал. Я записывала себе эти моменты, и когда приехала обратно, пошла на планерку, которая проходила у нас по понедельникам. Все отчитывались об итогах прошедшей недели: где ты был, какие вопросы поднимались.

Я поднимаюсь и с азартом начинаю вещать: вот, в совхозе Кузнецовский на партийном собрании люди поднимали вопрос о «батрачках», то-се… А остальные сидят, смотрят на меня: мол, чего ты мелешь-то?

После планерки один из старших работников сказал: «Да все об этом знают!» Хотя когда я о «батрачках» рассказала, секретарь райкома похвалил меня, сказал: «Ну, Татьяна, молодец, доложила, хорошо». И все. И ничего. Может быть, я и догадывалась, что такое происходит по всей стране, но явных подтверждений, таких, как когда я окунулась в этот процесс с головой, у меня не было. И это для меня было действительно шоком.

Комсомольцы на строительстве оборонительных сооружений под Москвой. 1941 год

Фото: РИА Новости

Но это не все. Заведующий идеологическим отделом был ненамного меня старше. Он заходил в нашу комнату, и мы часто обсуждали с ним какие-то повседневные темы. Сидим мы, например, разговариваем, он говорит одно: да, у нас и то неправильно, и это неправильно… А потом, когда ему нужно на каком-нибудь заседании выступать, он переобувается, выходит на трибуну и говорит совершенно другое.

Я его спрашивала потом: «Олег Николаевич, почему вы в нашем кабинете одно говорите, а на трибуне — другое?» А он мне, знаешь, что отвечал? «Я же не собираюсь в этом Багане вечно сидеть!» Он до этого был директором школы в какой-то деревне, а потом его взяли в райком. Дальше он мыслил пойти по служебной лестнице вверх, потому так и говорил.

А еще, когда я была простой коммунисткой, не работала в райкоме, к нам оттуда приходили люди, и в том числе третий секретарь по идеологии. И она — женщина, и я. И у нее тогда одежда была хуже, чем у меня: простенькое платьице, простенькие сапоги…

А когда я пришла в райком работать, мне сотрудники сказали, что у нее и шубы, и сапоги дорогие есть. Просто когда ей надо куда-то ехать в область, она перед командировкой надевает дорогую одежду, а тут, в районе, старается не отсвечивать. В квартире у нее стенка заграничная, холодильник финский — и не один, а два

Или вот во время моей работы в идеологическом отделе я ездила в Новосибирск, и мы там жили в обкомовском общежитии. Питались в обкомовской столовой. Меня поразило, что стоимость еды в ней была нереально низкая, очень смутило это как-то.

Двуличие какое-то. Так что проработала я там год, и мне захотелось оттуда уйти. Но на страну я свой опыт не переносила и в ее масштабах об этом не думала. Мне все время казалось, что такие изъяны только у нас, на местах. Может быть, это была какая-то защитная реакция организма. Не хотелось верить, что подобное происходит везде.

Впрочем, не все было так беспросветно. Например, в плане работы государства с молодежью — мне казалось, что плохого в том, что детки организованно собирают металлолом, макулатуру? В мои пионерские годы наши дружины ходили к учительницам, мы им помогали, так как многие жили в домах без удобств. Мальчишки затаскивали дрова, девочки помогали по хозяйству во дворе. Пионерский галстук лично для меня был, с одной стороны, красивым атрибутом к школьной форме, а с другой — символом того, что мы все вместе были. Мы больше дружили.

И в партию я вступила потому, что для меня это было само собой разумеющимся поступком после комсомола. Да, это была не обязаловка, но такая конструкция саморазвития в голове существовала. Разговаривая со сверстниками сейчас, я с большим удивлением обнаруживаю, что они это делали (те, кто был партийным) для того, чтобы куда-то там пойти работать. Вот, пришел я после института инженером и не могу пойти дальше, потому что я не партийный. А если я в партию вступлю, то для меня открываются двери наверх. Может быть, я была идеалисткой, но я этот аспект вообще не рассматривала.

Комсомольцы — строители Амуро-Якутской магистрали. 1985 год

Фото: Александр Земляниченко / РИА Новости

Когда я училась в школе, а потом в университете, то читала того же Солженицына в самиздате — ведь у меня мама была библиотекарем и могла приносить такие книги. Но я почему-то верила в то, что коммунисты — хорошие. Есть только отдельные товарищи-приспособленцы, которые идут в партию для того, чтобы что-то с нее поиметь. В юности я действительно была уверена в том, что мы построим этот самый коммунизм.

Хрущев обещал его к 1980 году, и я все ждала, когда ж мы наконец всего этого достигнем? А потом, когда перестройка началась, я считала, что все плохое, что есть в нашей жизни, каким-то образом уйдет. Мы станем скорее жить лучше. Я сидела и слушала этого Горбачева часами. Так-то!

Но вот какое дело — когда я училась в школе, у меня была подруга, папа которой работал директором завода полиграфических машин. Они собирались устанавливать новое оборудование, и он ездил в составе делегации то ли в Венгрию, то ли в Чехословакию. Он ей привез жвачку. И я помню, как подруга принесла ее в школу, и мы всем классом эту жвачку жевали. Каждому досталось по маленькому кусочку.

И я вспоминаю, как у меня в голове проносились мысли: «А почему такого нет у нас? Они вроде как наши союзники по СЭВ, вроде бы мы их освободили от оков капитализма не так давно, а значит, они должны жить чуть хуже нас. Но у них такая жвачка есть, а у нас — нет

Если сапоги — почему-то чехословацкие. Когда школу заканчивала, мне папа купил к выпускному платью французские туфли, и это были отличные туфли. И я всегда думала, почему, если туфли хорошие — то французские, а не наши? Потом кто-нибудь поедет в Москву, привезет пластинки с песнями зарубежных исполнителей — а они опять лучше, чем наши! У нас был радиоприемник, и папа ловил «Голос Америки». Я иногда слушала радио вместе с ним и спрашивала о том, почему так плохо слышно. А он отвечал, что глушат. Нельзя такое слушать.

Но никаких логических цепочек я не строила. Что-то в голове у меня такое было, но, наверное, мозг просто не хотел это воспринимать. Зато вот то, что при Сталине было плохо, я знала, это не было под запретом.

Развал Союза при этом застал меня врасплох. Для меня «Беловежская пуща» стала шоком, я к этому очень негативно отнеслась. Эти товарищи поехали, договорились, подписали, а нас поставили перед фактом. Я и к стрельбе по Белому дому в 1993 году очень негативно отнеслась.

И при этом я считаю, что нам нужна идеология условного «светлого будущего». Ни в коем случае не милитаристская, но что-то должно людей объединять. То, что происходит сейчас, — это ужас. Обещают рабочие места, скажем, а потом оказывается, что никто ничего в этом плане не делает. Люди разочаровываются, а когда это накладывается на наш уровень жизни, появляется какая-то полная безысходность.

Те, кто делают такие заявления, похожи на того парторга, который на собраниях говорил одно, а в кабинете — другое, и под громкими лозунгами преследовал свои личные цели. С другой стороны, мой тогдашний коллега делал хоть что-то — ездил по этим собраниям, произносил какие-то воодушевляющие речи, которым люди верили и хоть что-то у себя на местах делали. Получается, и он по служебной лестнице идет, и у них какой-то стимул работать есть, пусть даже и такой иллюзорный.

А когда у нас на государственном уровне обещают новые рабочие места, люди, конечно, пытаются что-то в своих хозяйствах делать, обращаются за кредитами в банк, чтобы развивать свое дело, а им отказывают по той или иной причине, и никто за этим не следит.

Российский комсомол. 1993 год

Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

«Под прикрытием тупо зарабатывают деньги»

Юрий Аристов, директор средней школы «Диалог» в Новосибирске. В комсомоле — с 1981 по 1991 год:

— С 10 класса я был членом бюро райкома комсомола. Поступив в институт, стал секретарем факультетского бюро. Затем перешел на комсомольскую работу в Октябрьский район Новосибирска, а закончил — секретарем Новосибирского обкома ВЛКСМ в 1991 году.

Изменения в обществе не могли не отразиться на психологии молодежи. Приоритеты сместились в сторону потребительства, приобретения благ, получения удовольствия от жизни. Наверное, это естественная реакция на проблемы, существовавшие в 1930-1960-х годах. Они вызвали острую реакцию недовольства и крушения идеалов. Считаю это одной из причин, приведших к деструктивным явлениям в советском обществе.

К середине 1980-х комсомол представлял собой три страты: основное пассивное большинство (эти люди просто ждали достижения 28-летия, обзаводились семьей и не испытывали особого интереса к ВЛКСМ), часть актива, который в силу своей пассионарности тяготел к общественным формам взаимодействия, и, наконец, сам аппарат. Чем более массовой становилась организация, тем сильнее она приобретала описанную форму.

В то время стали появляться интересные явления. Если бы власть могла их использовать и активно поддерживать, быть может, известных деструктивных явлений в экономике и социальной сфере и не произошло бы. Взять хотя бы студенческие строительные отряды или МЖК (Молодежный жилой комплекс; жилищная комсомольская программа, в соответствии с которой построенный ЖК предназначался для проживания самих строителей — прим. «Ленты.ру»). Это удивительное сочетание общественных начал и личного интереса. Если бы этому движению дали «крышу» со стороны власти, думаю, трансформация экономики пошла бы по-другому.

Внедрение хозрасчетных центров во второй половине 1980-х отторгло значительную часть молодежи.

Все увидели, что под прикрытием комсомольской организации эти центры тупо зарабатывают деньги. Это была мина замедленного действия

Встал вопрос о том, что же будет дальше, куда идти, как должен развиваться ВЛКСМ в условиях демократизации и становления гражданского общества. Становиться политическим клубом? Профсоюзом молодежи? Или просто расколоться? А превратиться в серьезную политическую организацию комсомол не мог хотя бы потому, что не имел кадров, готовых взять на себя ответственность и быть самостоятельными. Не секрет, что комсомол всегда крайне внимательно смотрел на партийные органы. Например, руководители не могли занимать свои посты без соответствующего согласования с КПСС.

Отсутствие демократизма тоже отталкивало молодежь. Кто-то не верил в провозглашенные идеалы и использовал комсомол скорее как трамплин в карьере. Карьеризм — это болезнь. С другой стороны, стремление показать себя — не такое уж плохое качество. И комсомол был социальным лифтом для молодежи. Хотя пробиться было достаточно тяжело: сама управленческая система закостеневала и становилась жесткой. Поэтому зачастую для решения этой задачи нужно было соответствовать не идеалам, а структурам и тем людям, которые стояли выше тебя.

Есть мнение, что в комсомоле формировался будущий бизнес-класс. Не могу согласиться с ним, пока не будет проведено нормальное социологическое исследование. Пример отдельных лиц — Ходорковского, еще кого-то — не дает возможности безапелляционно это утверждать. Да, среди представителей крупного бизнеса встречаются те, кто вырос в ВЛКСМ. Но есть много предпринимателей, не имевших никакого отношения к комсомолу. У нас в Новосибирской области я знаю и таких бывших комсомольских вожаков, кто затем не достиг серьезных высот. Они сейчас работают в школах и вузах. В общем, пребывание на высоких постах в ВЛКСМ вовсе не гарантировало людям сверхуспешное будущее.

Участники демонстрации в честь 100-летия Октябрьской революции в Симферополе. 2017 год

Фото: Александр Полегенько / РИА Новости

Череда политических событий в стране привела к поистине революционной ситуации. В этих условиях комсомольская номенклатура демонстрировала неспособность принимать самостоятельные решения, тем более стоять во главе молодежных инициатив. Попытки проявлять элементы политической самостоятельности, например, при выборах в Верховный Совет или первого президента РСФСР, были неэффективны.

На последнем съезде ВЛКСМ 27-28 сентября 1991 года в гостинице «Орленок» шла речь о трансформации комсомола. Причем она должна была пойти снизу. Предполагалось, что каждая региональная организация сама определит, какой ей быть. В условиях, когда особой самостоятельности у большинства молодежи не было, такое решение оказалось недееспособным.

Всем было все равно. Поэтому комсомол с радостью отнесся к идее самороспуска. В членстве в ВЛКСМ тогда видели только лишний контроль за собой, пустую трату свободного времени и необходимость платить взносы

Отработанные в 1920-1930-е годы формы взаимодействия совершенно не соответствовали требованиям молодых людей. Когда появились новые источники формирования общественного мнения и стала более открытой информационная среда, утомительные собрания и политкружки уже мало кого привлекали. Так что уход от этой рутины позитивно воспринимался значительной частью молодежи. Другое дело, у актива был шанс сохранить организацию. Некоторые купились на это и приняли решение о переходе в Российский Союз Молодежи (РСМ). Сегодня эта организация носит достаточно маргинальный характер. Она представлена небольшим количеством членов, и мало кто о ней знает.

как менялись формы и смысл денег — Апрель Капитал на vc.ru

Коротко пересказываем историю денег и объясняем, почему современные их аналоги сами по себе не имеют ценности

4016
просмотров

Натуральное хозяйство рано или поздно заставляло сообщества обмениваться товарами с внешним миром. С течением времени формат и характер обмена усложнялись. Людям потребовались стандартизированные и общепринятые меры стоимости, средства платежа и сбережения — деньги. В этом материале аналитик УК «Апрель Капитал» рассказывает об эволюции денег.

Сергей Пенкин

Финансовый аналитик АО УК «Апрель Капитал»

Товарные деньги

Ещё в дописьменную эпоху появились товарные деньги, которые представляли собой потребляемые в быту компактные и лёгкие товары длительного хранения – семена, шкуры животных, камни, ракушки, отрезки тканей. Кроме того, в роли денег мог выступать скот и слитки металлов. Из названий мер массы происходят наименования ряда современных валют, например: фунт, шекель, дирхам, песо, лира и других.

Следует помнить, что до начала Промышленной революции в XVIII веке выплавка металлов в пересчёте на душу населения была на порядок меньше, чем сегодня, и потому цена металлов относительно иных товаров была высока.

По мере развития металлургии и появления централизованных государств деньги приобрели металлическую (монетную) форму. Считается, что первые монеты были отчеканены в малоазийском государстве Лидия в VII веке до нашей эры. Наиболее ценным металлом для чеканки монет стало золото (в виде электрума – природного сплава золота с серебром) по причине ряда особенностей:

Проблема заключается в том, что содержание золота в совокупной массе земной коры составляет миллионные доли процента (в среднем, 4 миллиграмма на 1 тонну). Серебро более распространено: на тонну земной коры приходится в среднем 70 миллиграммов.

Помимо золота и серебра наиболее распространёнными металлами для чеканки стали медь и бронза (семейство сплавов на основе меди и олова). Железные деньги использовались редко из-за повышенной склонности железа к коррозии. Обращение товарных денег происходило на основе мультиметаллического стандарта: государство директивно устанавливало номинал и курс обмена монет различной массы и состава. При этом даже внутри одного государства единообразных мер длины, массы и объёма ещё не существовало, поэтому возник бизнес менял – предшественников современных банков.

Зарождение письменности повлекло появление первых финансовых инструментов – долговых расписок и депозитных сертификатов. На регулярной основе началось осуществление операций займа, залога, аренды. Также возникли форвардные контракты – обязательства по поставке товаров к определённой дате в будущем по заранее зафиксированной цене.

С течением времени совершенствование горного дела и металлургии привело к дисбалансу между номиналом монет и рыночной ценой металлов, из которых они отчеканены. В этих условиях люди предпочитали использовать в обороте монеты из дешевеющих металлов, а монеты из дорожающих металлов сберегать (так называемый закон Коперника-Грэшема: «Худшие деньги [при условии фиксированного номинала денежных знаков] вытесняют из обращения лучшие»). При этом доверие к монетам из дешевеющих металлов падало, что провоцировало кризисы ликвидности и рост цен. В итоге мультиметаллические денежные системы эволюционировали в биметаллические на основе серебра и золота.

Кроме того, государства ради пополнения казны периодически практиковали «порчу монеты» путём тайного добавления менее дорогих металлов – чаще всего меди – в сплав, используемый для чеканки монет из драгоценных металлов. Эта практика также снижала доверие к денежным системам.

Основной, а часто и единственной, целью экономической политики стран с древнейших времён до конца Позднего Средневековья (XV век) было накопление в казне золота и серебра для ведения войн и содержания двора монарха. Её реализация заключалась прежде всего в росте налогов и таможенных пошлин, что пагубно влияло на уровень жизни населения и развитие экономики в условиях, когда рост выплавки драгоценных металлов отставал от динамики роста численности населения и оборота внутренней и международной торговли.

Но при этом период колониализма, начавшийся в XV веке и сопровождавшийся масштабным вывозом золота и серебра из Латинской Америки в Европу, привёл к ранее невиданному явлению – повсеместной, устойчивой и долгосрочной инфляции, впоследствии названной «Революция цен». Появилось понимание того, что увеличение количества денег в обороте может способствовать экономическому росту только до некоего порога, за которым начинается плохо контролируемое обесценение денег.

Непрерывное повышение налогового бремени, инфляция и неудачные последствия денежных реформ служили важными факторами большинства крупных социально-политических потрясений XVI-XVIII веков: Нидерландской революции (1566 год), Соляного (1648 год) и Медного (1662 год) бунтов в России, Славной революции в Англии (1688 год), Американской революции (1765 год), Великой французской революции (1789 год).

Таким образом, к началу Нового времени (XVI-XVII века) модель товарных металлических денег уже не могла эффективно обеспечивать растущий и усложняющийся торговый оборот.

Кредитные деньги

Перемещение большого количества металлических денег в условиях небезопасных и неудобных маршрутов существенно сдерживало расширение объёмов торговли и регулярности торговых операций.

Одним из способов решения этой проблемы стало использование депозитных сертификатов и долговых расписок, удостоверяющих наличие у покупателя денежных средств и готовность к их передаче продавцу. Но для этого требовалось существование пользующихся всеобщим доверием финансовых посредников и налаженных систем учёта операций между ними.

По мере формирования в Европе централизованных государств и расцвета торговых городов-государств Италии (в первую очередь, Венеции и Генуи) и Германии (Ганзейский союз) таковые институты – банки – появились и начали активно развиваться. Примерно в это же время возникло большинство используемых сегодня финансовых инструментов – акции, облигации, паи, фьючерсы и другие, – а также товарные и фондовые биржи. Кроме того, периодически стали фиксироваться сильные колебания цен на различные активы (например, «тюльпанная лихорадка» в Нидерландах в первой половине XVII века) и финансовые кризисы.

Долговые расписки, основанные на депозитных сертификатах, начали активно использоваться не только в крупных сделках, но и в повседневном обороте. Так возникли долговые (или кредитные) частные (в силу того, что они выпускались не государством, а частными банками) деньги, имевшие бумажную форму. Отсюда происходит слово «банкнота»: нота – долговая расписка, – выданная банком. По усреднённым оценкам, первые известные бумажные деньги появились во второй половине первого тысячелетия нашей эры в Китае.

Особенностью первого поколения кредитных денег являлась их полная обеспеченность драгоценными металлами. Однако спрос на деньги стабильно превышал обеспечение, вкладчики сравнительно редко меняли банкноты на монеты, а насыщение сельского хозяйства, промышленности и торговли денежными средствами приводило к существенному росту экономики и увеличению доходов казны. Поэтому начался плавный переход к модели частичного банковского резервирования, запустившей механизм денежного мультипликатора.

Появление банковских счетов позволило организовать безналичное денежное обращение, при котором расчёты происходят без физического переноса денежных средств в материальной форме.

Случаи банкротства банков из-за превышения совокупного номинала выпущенных банкнот над обеспечением и массового изъятия вкладчиками своих металлических вкладов не были редкостью. Поэтому государства стали создавать центральные банки (первый был учреждён в Швеции в 1668 году) для эмиссии денег, регулирования сферы денежного оборота и контроля над финансовыми организациями.

Крах «Системы Джона Ло» во Франции в 1720 году навсегда подорвал доверие обществ и государств к частным деньгам и уже к концу XVIII века центральные банки приобрели монопольное право эмиссии денежных единиц в большинстве европейских стран.

В свою очередь, изменились и представления об экономике. Общепринятой стала точка зрения, что чем более развитыми являются промышленность и торговля, тем выше благосостояние страны. Возникла научная школа меркантилизма, а впоследствии и политическая экономия. На основе научного подхода началась реализация промышленной политики, совершенствовались инструментарии налоговой и таможенно-тарифной политики.

От биметаллизма к золотым стандартам

Гарантируя биметаллическое – золотое и серебряное – обеспечение кредитных денег, государства снова попали в ловушку закона Коперника-Грэшема, поскольку с развитием международной торговли колебания цен этих двух металлов по отношению к друг другу сделали затруднительным долгосрочную фиксацию их внутренних курсов обмена. По этой причине уже к середине XIX века большинство государств перешли к системе золотомонетного стандарта – свободного обмена банкнот на золотые монеты одинакового номинала.

Основанные на золотом стандарте деньги стали мировыми: их курсы по отношению к друг другу были близки к весовому паритету золотого обеспечения, что обусловило бурный рост свободного движения товаров и капиталов в конце XIX – начале XX веков. Но чтобы поддерживать объём золотого обеспечения, каждой стране требовалось активно наращивать экспорт, что по мере завершения эпохи захвата колоний стало затруднительно. Введение ограничений на импорт стремительно привело к резкому обострению межгосударственных противоречий и, в итоге, к Первой мировой войне.

Военные расходы государств привели к отрыву объёма денежной массы от объёма золотого обеспечения. Для сдерживания неизбежной инфляции и одновременного сохранения обеспеченности национальной валюты в межвоенной Великобритании был введён золотослитковый стандарт – обмен денег на золотые слитки массой не менее законодательно установленного уровня. Таким образом, фактически были введены ограничения по обмену банкнот на физический металл.

Но проблема недостатка золотого обеспечения всё равно оставалась нерешённой. В ходе Генуэзской конференции весной 1922 года была достигнута договорённость о введении в перспективе золотодевизного (или золотовалютного) стандарта, при котором валюты стран, отказавшихся от золотого стандарта, могли бы свободно обмениваться на валюты государств, сохранивших стандарт.

Уже в ходе Второй мировой войны на Бреттон-Вудской конференции летом 1944 года подобная система была принята в рамках послевоенного переустройства. Согласно достигнутым договорённостям, доллар США обеспечивался золотом из расчёта 35 долларов за одну тройскую унцию (31,1 грамма) металла, а остальные страны были вправе купить золото за доллары, обменивая свою национальную валюту по курсу, который устанавливался исходя из взаимного торгового баланса между ними и США. Просуществовала Бреттон-Вудская валютная система до 15 августа 1971 года, когда обмен долларов на золото был прекращён по инициативе США в одностороннем порядке.

Отмена золотого стандарта потребовала перехода к качественно иному регулированию экономики. В период интербеллума (1918-1939 годы) в СССР были созданы методы плановой экономики, а в Европе и США на основе научной школы кейнсианства родилась макроэкономика, в рамках которой одним из важнейших инструментов обеспечения стабильности национальной валюты является управление процентными ставками посредством денежно-кредитной политики в целях создания благоприятных условий для роста выпуска промышленной продукции.

От фиатных денег к цифровым деньгам

Уход от золотого стандарта породил фиатные деньги, то есть валюты, не имеющие материального обеспечения: их использование в качестве платёжных средств базируется только на доверии к экономике и правовой системе эмитировавшего их государства.

На смену Бреттон-Вудской пришла Ямайская валютная система, согласно которой валюты государств являются необеспеченными, а их курс друг по отношению к другу устанавливается на международном рынке. При этом страны помимо проведения независимой денежно-кредитной политики вправе выбирать режим курсообразования национальной валюты: от фиксированного (чаще всего по отношению к доллару США) до свободно плавающего.

В рамках этой системы доллар США упрочил своё положение в качестве мировой резервной валюты, даже несмотря на то, что он также стал фиатной денежной единицей. Но зависимость мировой экономики от одной валюты и политики её эмитента не может не сопровождаться масштабными сопутствующими рисками. Поэтому создание новых валют, валютных союзов и международных финансовых институтов с течением времени становится всё более актуальным.

Ямайская валютная система придала новый импульс развитию глобальных финансовых рынков. Этот переход в очередной раз привёл к изменениям в макроэкономической политике государств. На основе синтеза идей кейнсианства и монетаризма большинством стран было принято в качестве главной задачи обеспечение ценовой стабильности путём таргетирования инфляции для стимулирования покупательной и инвестиционной активности.

Развитие информационных технологий в XXI веке имело следствием появление электронных (или цифровых) денег, обращение которых происходит только в безналичной форме, с использованием компьютерных сетей и (опционально, но не всегда) без привязки к банковским счетам. Особым подвидом цифровых денег стали крипотовалюты, защита оборота которых обеспечивается с помощью криптографических алгоритмов. Иронично, что де-факто некоторые криптовалюты косвенно обеспечены стоимостью оборудования и электроэнергией, необходимыми для их майнинга.

Ведущаяся в большинстве стран мира работа по созданию национальных цифровых валют, эмитируемых центральными банками, показывает актуальность развития денежных средств, обращение которых, в том числе вне юрисдикции страны-эмитента, будет происходить внутри информационной сети центрального банка и при этом позволит наделить их метаданными для контроля транзакций. Обсуждаемая возможность создания транснациональных цифровых валют-стейблкойнов свидетельствует о возможном возрождении в стратегической перспективе денежных единиц, обеспеченных материальными ценностями, но уже на новом технологическом уровне.

Таким образом, изменение видов и функций денег, технический прогресс, социальные и геополитические процессы взаимосвязаны.

Многовековая эволюция денег заключается в парадоксальной на первый взгляд тенденции: они сами по себе становятся всё менее вещественными и менее ценными (от металлических монет к записям в памяти компьютеров). Ценность современных денег определяется не материальной формой, а объёмом прибавочной стоимости и эффективностью экономических отношений, которые они обеспечивают в процессе своего обращения на территории эмитировавшего их государства.

Commanding Heights : Деньги России

1910-1913: С 1897 года рубль находится в международном золотом стандарте и стабилен. Индустриализация России требует значительных иностранных инвестиций. Безжалостные налоговые сборы и высокие тарифы на импорт промышленной продукции призваны защитить зарождающиеся отрасли промышленности России и помочь сбалансировать бюджет. Иностранные инвестиции стремительно растут, и к 1913 году примерно треть всего капитала в России принадлежит иностранцам.

1914-1916 гг.: Государственный долг России настолько резко увеличился перед Первой мировой войной, что страна стала крупнейшим международным должником в мире. Во время войны налоги трудно собирать, и правительство вынуждено печатать больше бумажных денег и размещать свои займы внутри страны и за границей. Краеугольный камень российской финансовой политики, золотой стандарт, заброшен, а рубль подорван инфляцией.

1917-1920: С Октябрьской революцией 1917 года марксистская концепция безденежной экономики становится желанной, но еще не практической целью. Большевики национализируют банки, но не пытаются ограничить инфляцию. С разрушением рыночной экономики взлетает инфляция, и деньги становятся практически бесполезными. Чтобы заполнить вакуум, развивается черный рынок, основанный на бартере.

1921-1939: Чтобы рыночные элементы новой экономической политики (НЭП) заработали, нужна стабильная валюта. Государственный банк вновь открывается и уполномочен выпускать новый рубль, червонец, обеспеченный золотым запасом и сбалансированным государственным бюджетом. Вместе с новыми деньгами оживают денежный рынок и фондовая биржа.

1940-1946: Банковская система принадлежит и управляется государством. Госбанк — Центральный банк СССР и его единственный коммерческий банк. Рубль является почти полностью внутренней денежной единицей, и правительство несколько произвольно устанавливает его обменный курс по отношению к иностранной валюте. Без рыночной экономики цены устанавливаются Госкомценами, и реальную стоимость рубля определить сложно.

1947-1969: денежная реформа, которая делает 10 старых рублей эквивалентными одному новому рублю в 1947 попыток заменить раздутые деньги военных лет более твердой валютой. По своему замыслу он наносит серьезный удар по процветающему черному рынку, но также резко снижает стоимость сбережений людей, не хранящихся в банке.

1970-1985 гг.: После нефтяного кризиса с 1973 по 1985 г. экспорт энергоносителей составлял 80 процентов растущих валютных поступлений СССР. К концу 70-х годов до 40 процентов твердой валюты во внешней торговле расходуется на увеличение импорта сельскохозяйственной продукции для поддержания неформального социального контракта с людьми: низкая оплата труда в обмен на дешевую еду.

1986: Мировые цены на нефть падают на 69 процентов, а доллар, валюта торговли нефтью, падает камнем. Почти в одночасье нефтяные и долларовые прибыли, которыми СССР наслаждался более десяти лет, уничтожаются.

1987-1990: Реформы Горбачева вынуждают государственные предприятия в большей степени полагаться на собственные финансовые ресурсы, а не на центральный бюджет. Создается несколько новых банков для финансирования промышленных предприятий, что положило конец монополии Госбанка. К 1989 Инфляция начинает оказывать серьезное влияние, поскольку товары становятся все более дефицитными. В 1987 году открываются расчетные счета для личных сберегательных счетов.

1991: Дефицит бюджета превышает 20 процентов предполагаемого ВВП. Внешний долг СССР взлетел до 56,5 миллиардов долларов в то время, когда рубль подвергается резкой девальвации. Капитал продолжает бежать из СССР, а советские золотые запасы и счета в иностранной валюте бесследно исчезают.

1992-1995: Советский госбанк заменен 15 республиканскими центральными банками. Рубль сохраняется в расчете на то, что зона единого рубля будет способствовать экономической реинтеграции. К 1993 многие государства СНГ создают собственные валюты. Россия отменяет советский контроль над ценами, но монетарная стабилизация оказывается недостижимой. Чтобы предприятия не разорялись, государство печатает деньги. В 1992 году инфляция достигает 2323%.

1996-1997: Несмотря на распродажу большей части своей промышленности, российское правительство оказалось фактически банкротом. Высокие ставки налогообложения служат только для того, чтобы подталкивать предприятия к систематическому уклонению от уплаты налогов. Чтобы покрыть свой постоянный дефицит, Казначейство выпускает облигации (ГКО) с очень высокими процентными ставками. Они помогают правительству временно оставаться на плаву и позволяют ему убедить МВФ, что оно платежеспособно и заслуживает кредитов.

1998-1999: Афтершок азиатского экономического кризиса ударил по России. При падении цен на сырьевые товары доходы России, крупного экспортера сырьевых товаров, резко падают. Будучи не в состоянии финансировать свои быстро растущие обязательства по ГКО, несмотря на большой кредит МВФ, правительство не выполняет свои обязательства по своим долгам. В одночасье банкротится большинство крупных московских банков. Рубль падает менее чем на треть от своего предыдущего обменного курса.

2000-2003: Благодаря росту цен на сырьевые товары и девальвации рубля в 1998 году валютные резервы России растут, а рубль укрепляется. Крупная реформа, предусматривающая снижение налога с прогрессивной ставки до 30 процентов до фиксированной ставки в размере 13 процентов, направлена ​​на упрощение и повышение сбора налогов и стимулирование потребительских расходов. Россияне начинают покупать и использовать евро наряду с долларами в качестве безопасной иностранной валюты.

вернуться к началу

Денежная система, советская | Encyclopedia.com

Ранние марксисты ожидали, что деньги исчезнут при социализме, что станет ненужным из-за отмены рынков, использования централизованного планирования, основанного на неденежных единицах, замены дефицита изобилием и всеобщего признания социализма. . Поскольку ничего из этого не произошло, денежная система осталась, но это была очень своеобразная денежная система. В отличие от рыночной экономики, где денежный обмен является фундаментальным и деньги играют активную роль, при централизованном управлении деньги приспосабливаются к запланированным производственным потокам и в основном пассивны.

В рыночной экономике деньги выполняют три функции: это средство обмена, мера стоимости и средство сбережения. Целый набор учреждений поддерживает эти функции. В советской экономике рубль выполнял эти функции лишь ограниченно. Набор денежных учреждений был также ограничен.

Денежное обращение строго делилось на две сферы. В госсекторе предприятия могли легально использовать только безналичные деньги, на практике переводы через государственную банковскую систему. На законных основаниях могли осуществляться только переводы, санкционированные соответствующим назначением плана, и вообще было невозможно использовать банковскую систему для несанкционированных транзакций. Таким образом, банковская система была важным механизмом контроля. Домохозяйства, с другой стороны, жили в экономике наличных денег, сталкиваясь в основном с рынками труда и потребительских товаров с фиксированными ценами. Были также легальные рынки с более или менее бесплатными ценами, такие как колхозные рынки продуктов питания, а также нелегальные рынки, часто основанные на наличных деньгах. Чтобы контролировать экономику, советские планировщики уделяли большое внимание сохранению этой двойственности. По большому счету, им это удалось. В условиях перестройки предприятия нашли способы конвертировать безналичные деньги в наличные. Это способствовало развалу советской системы.

Рубль не был средством обмена в госсекторе. Он не был свободно конвертирован в товары, за исключением товаров, выделенных в плане по каждому предприятию. Для домохозяйств деньги были основным средством обмена, но легально были доступны только товары, произведенные в соответствии с планом (за относительно небольшим исключением колхозных рынков). Из-за частого дефицита домохозяйства не полагались на деньги как на единственное средство обмена, а также использовали такие механизмы распределения, как бартер, очереди и взяточничество.

В качестве средства сбережения деньги были бесполезны для предприятий, но были важны для домохозяйств, поскольку других активов было мало. Помимо золота и драгоценных камней, можно было инвестировать в государственные облигации, но они использовались для вымывания лишней ликвидности. У людей было мало уверенности в сохранении своего богатства в рублях из-за повторяющихся периодов очень высокой инфляции — во время гражданской войны, в начале 1930-х годов, во время Второй мировой войны и после нее — а также из-за частых конфискационных денежных реформ. Поскольку иностранной валюты почти не было, а хранение ее считалось серьезным преступлением, домохозяйства использовали любое другое средство сбережения, а в отсутствие такового сокращали свои усилия по зарабатыванию денег. Ограниченная конвертируемость рубля в товары, а также периоды очень высокой инфляции и денежной реформы сделали деньги несовершенной мерой стоимости.

В Советском Союзе существовала монобанковская система, состоящая из единого государственного банка (Госбанка), который сочетал в себе функции центрального банка, коммерческого банка и сберегательной кассы. Госбанк не был автономным; это было агентство финансового контроля при Совете министров. Действуя как центральный банк, он создал узкие деньги (наличные деньги в обращении вне государственного сектора), разрешив компаниям выплачивать заработную плату в соответствии с принятыми планами заработной платы. Действуя как коммерческий банк, он выдавал компаниям краткосрочные кредиты в соответствии с планом на пополнение оборотных средств. Что еще более важно, он тщательно отслеживал переводы средств между предприятиями, чтобы гарантировать, что имели место только транзакции, санкционированные принятым планом. Первоначально формально была отдельная сберегательная касса, но в 1919 году она была включена в состав Госбанка.63. Он использовал сбережения населения для финансирования дефицита бюджета. Несколько других банков просуществовали недолго, но, как и сберкасса, не были самостоятельными.

Банковская система и бюджетная система были двумя столпами денежной системы. Бюджетная система имела три уровня — центральный, региональный и муниципальный, но, как и советское государство, была унитарной. Налоговые поступления в основном состояли из налогов на товары, разделяющих розничные и оптовые цены, налога на прибыль компаний, обычно конфисковывающего любые «чрезмерные» доходы, которые могли быть у компаний, и налогов на внешнюю торговлю, используемых для разделения внутренних и внешних цен. Поскольку государственные доходы, таким образом, основывались на сборах, специально предназначенных для товаров, компаний и зарубежных рынков, эту систему, возможно, вообще не следует называть налогообложением. Заработная плата, в принципе, устанавливалась государством, но от подоходного налога было мало толку.

Государственные доходы использовались для выплаты заработной платы в государственном секторе, а также для инвестиций, субсидий и других государственных расходов, включая военные расходы. Чтобы скрыть размеры военных расходов и прикрыть недостатки социальных услуг, государственные финансы всегда были одним из самых охраняемых секретов советского государства. Особенно это проявилось к концу периода, когда существовали вполне обоснованные подозрения в том, что государство, неспособное покрыть расходы за счет доходов, фактически занимается монетизацией дефицита бюджета. Это создало денежный навес с несколькими нежелательными последствиями, в том числе с популярным отказом от работы.

Во время военного коммунизма с 1918 по 1921 годы Советская Россия пережила гиперинфляцию, которая уничтожила способность денег выполнять какие-либо свои функции. В какой степени это произошло намеренно, чтобы немедленно достичь полного коммунизма, в какой степени по умолчанию из-за неспособности контролировать денежную систему во время гражданской войны, все еще обсуждается. Наряду с частичным восстановлением рынков в начале 1920-х гг. была проведена успешная денежная реформа путем введения параллельной валюты. Создание централизованно управляемой экономики снова привело в смятение денежную систему, но уже через несколько лет она обрела новые очертания. Вторая мировая война вмешалась до того, как появилось достаточно времени для утверждения денежно-кредитной и финансовой политики. К середине 1950-х годов ситуация стабилизировалась, но в то же время все больше осознавалась необходимость реформирования экономической системы. В предложениях по реформе, основанных на идее косвенной централизации, было мало места для монетарных или других макроэкономических вопросов.